Жизнь экспромтом - Страница 26

Чувствуя некоторую слабость в ногах, Фрэнки оперлась на каменную балюстраду и зажгла сигарету. Глубокая затяжка. Внизу перед ее глазами расстилались сложные переплетения улиц, обозначенные яркими огнями автомобилей. Мысли ее снова вернулись к Хью. Он теперь за тысячи миль отсюда, на другом континенте, в другой временной зоне. Может быть, Рита права, и он чванливый и испорченный тип, который хочет, чтобы она бегала вокруг него кругами, но она все еще любит его. Она так тоскует по нему.

Глаза ее вновь наполнились слезами, и она поняла, что вот-вот разрыдается. Но тут за ее спиной раздались шаги, и ей пришлось энергично пошмыгать носом, чтобы не дать волю слезам. Она обернулась на звук шагов. В темноте трудно было разглядеть детали, но ей показалось, что там стоит мужчина — высокий, широкоплечий. Лица не было видно.

— Пардон, у вас не найдется спичек? — По сравнению с отдаленным уличным шумом его голос казался очень громким.

Молча кивнув, она достала свой коробок. Он начал оглядываться в поисках места, куда бы поставить свой недопитый бокал.

— Сюда, — сказала она. — Я свой тоже сюда поставила.

Она достала спичку и чиркнула ею по шершавой серной поверхности. Загорелся маленький огонек, и она поднесла его к концу его сигареты. Он сложил ладони горстью, пытаясь защитить пламя от ветра, и начал жадно сосать оранжевый фильтр. Пламя осветило его лицо, загорелую кожу, щетину на лице, грубые складки вокруг рта. Это лицо показалось ей знакомым, как будто она его уже где-то видела… Одну секунду она вглядывалась в его глаза — до тех пор, пока угасающее пламя не обожгло ей пальцы и ей не пришлось отдернуть руку. Догадка пришла в то же самое мгновение, как погас огонек. Святой Боже, это же он!

ГЛАВА 11

Святой Боже, это же она! Та девушка из аэропорта! Он вышел на балкон покурить и сперва решил, что там никого нет, но потом услышал чье-то всхлипывание и сопение и увидел силуэт человека, стоящего, облокотившись на балюстраду. В темноте было трудно разглядеть детали, но ему показалось, что это женщина. Тоненькая, высокая, с полной задницей. Она показалась ему очень привлекательной — по крайней мере со спины. Первым его побуждением было уйти и не мешать — по всей видимости женщина плакала. Но потом он передумал: «Черт подери, дамочка в расстроенных чувствах!» Может быть, ей нужна помощь, чье-нибудь плечо, чтобы как следует выплакаться. Поэтому он попросил ее прикурить — старые уловки всегда самые надежные, — и ему показалось, что он рассчитал правильно, потому что она обернулась и действительно дала ему прикурить. Ее запах был потрясающим, и он не ошибся, она действительно была очень привлекательной. Странно было другое: ему показалось, что он ее уже знает. Может быть, они уже где-то виделись? Он мысленно перелистал свою заветную записную книжку: может быть, они вместе работали? Или болтали в баре? Или провели вместе одну случайную ночь? А потом он вдруг понял. И не мог поверить в собственную догадку. Она была той самой девушкой, которая пыталась украсть его тележку в аэропорте Хитроу. Та самая сумасшедшая английская цыпочка. Женщина, которая растворилась перед ним в солнечном свете Лос-Анджелеса.

— Это вы!

Фрэнки отпрыгнула назад, как будто ее ударили. Посасывая обожженный палец, она грозно нахмурилась в темноте, и ее первоначальное удивление быстро сменилось досадой.

— Вы тот самый тип! — В первый момент она не узнала его без этой дурацкой ковбойской шляпы. Но это был точно он, никаких сомнений. Лживый, нахальный, вороватый янки из аэропорта.

Он вздохнул:

— Да, пожалуй, только сперва…

Но Фрэнки не собиралась пускаться с ним в объяснения.

— Вы тот самый тип, который стибрил мою тележку в Хитроу! — Она просто не могла в это поверить. Но это действительно был он. Господи, он просто действует ей на нервы! Ведет себя так нахально, словно ничего не случилось. Имеет наглость просить у нее спички.

Он лениво почесал свою щетину.

— Эй, послушайте, я вас умоляю, это была моя тележка! — Он начал улыбаться. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас начинать новое сражение. По существу, он бы ничего не имел против заключить с ней перемирие и взять номер ее телефона. — Но теперь это уже не имеет никакого значения, как вы считаете? Это была наша общая тележка.

— Общая?! — Фрэнки почувствовала, как у нее на загривке шерсть встает дыбом. Он что, нарочно ее дразнит? Хочет показать свою снисходительность?

— И к тому же вы тогда были немного навеселе. — Он засмеялся, пытаясь превратить все в шутку и надеясь, что она тоже в ответ засмеется. Но не тут-то было.

Она вспылила окончательно. Этот гнусный ублюдок все еще валит всю вину на нее и, что еще хуже, снова над ней издевается!

— Что вы хотите этим сказать? Что я была пьяна?

Господи, кажется, он действительно сморозил глупость!

— Я этого не говорил. — Он попытался дать задний ход. Но было уже поздно. Он почувствовал, что ситуация на полном ходу выходит из-под контроля и движется к очередному скандалу.

Фрэнки пошла в атаку.

— Как вы смеете такое заявлять? К вашему сведению, я совсем не была пьяна! Я просто слегка выпила, чтобы успокоить нервы, вот и все. Это не дает вам право говорить, что я пьяна! Неужели все американцы такие отвратительно наглые?

— Ну, хорошо, о’кей, беру свои слова назад. Нет никаких причин быть столь обидчивой! («Черт, что с ней происходит? Может, все англичанки такие психованные и закомплексованные?»)

— А что вы хотите, когда все вокруг словно сговорились против меня?